Неизвестно почему, но меня не покидает навеянное рассказом друга Федора Наумова про швейцарский Одеон настроение. И чем глубже погружаюсь в изучение вопроса движений капитала, тем больше появляется у меня антикапиталистических идей. Мысли становятся какими-то революционными, а в лексиконе появляются слова: «отобрать», «поделить», «Вся Власть Советам».
Легкая дрема прикрывает глаза, и мне снится сон, в котором у мавзолея стоит спиной мужчина, в плаще и кепке, и руководит рабочими, замуровывающими вход в него. Новогодний снежок падал на его бороду, а рядом лежало бревно. Я подошел к нему, откашлялся и спросил, что происходит. И в ответ я услышал легкую картавость быстрой речи, и жестикуляция… Сомнений не было – это Он!
– Товарищ, вы разве ничего не знаете? Каждый должен быть полезен и должен вносить свой вклад. И мне таки пришлось вернуться. Вот скажите мне, вы, как представитель интеллигенции, разве не видите, что кушаете западные помидорчики, а отечественный крестьянин землю жрет? Выходит, что вы представитель гнилой интеллигенции, что вечно недовольна. Что это у вас? Планшет? А ну-ка, товарищ, подайте-ка ваши хваленые графики. Нате-нате, перепел в томате, извольте убедиться, что было до меня? Власть была узурпирована квазикапиталистами, уничтожающими нашу Родину. Всего лишь 10% особо приближенных к царю имеют половину доходов страны!
– Капиталы фабрикантов и эксплуататоров уходят за границу, а рабочие ютятся в трущобах. Полицаи, что арестовывали меня не раз, набивали карманы помещичьими взятками и жрали рябчиков, что пуговицы на мундирах отрывались, а ни для кого не секрет, что мрет в наши дни с голодухи рабочий. Эти любители свободных капиталов лечились на водах в Швейцарии, опорожняя казну огромной страны, в то время, как крестьянство гнило и спивалось в кабаках по вечерам. Буржуа стремились безбедно жить где-нибудь в Ессентуках и Пятигорске, не думая об отсутствии образования для пролетариата. Вот, товарищ, видите? 70 лет было равенство в нашей свободной стране. И посмотрите, что сейчас во Франции? А что в Америке? Жалкая горстка, 500 людишек, каждодневно увеличивают свои богатства за счет роста акций, которые, в свою очередь, скупают банки вашей любимой Америки, Европы и Японии. Они раздувают свой баланс, и вы думаете, товарищ, что рано или поздно это не выльется в настоящий поток свободной воли граждан?
– Или вы может думаете, что от налоговой реформы американского империалиста выиграют обычные граждане? Лысого черта будет гладить рабочий класс США, а не льготы. Уже посчитано, что от этой реформы будут радоваться только лишь 5% самых богатых владельцев Америки.
– А что творится в России сегодня? Кучка каких-то привилегированных антиграждан, узурпировавших законным путем власть, владеет 50% всех доходов огромной страны. Как я мог не появиться в столь тяжелый момент для страны?
Владимир Ильич отвернулся от меня и крикнул рабочим, чтобы те ставили плиту ровнее. Но вокруг собрался народ, и все слушали только его. Тот же, дав указание, повернулся обратно и продолжил.
– Пролетариат России проливал сто лет назад свою кровь не для того, чтобы его уничтожила жадность и какие-то сказочки про кредиты и ипотеки. Никто не даст вам избавления от гнета узурпаторов товарищи, ни президент, ни царь и ни навязанные герои, имейте себе это ввиду. Вы можете добиться освобождения своей и только своей собственной рукой. Мораль и нравственность – это то, что служит делу революции. И поднявшись сегодня, завтра мы сможем сказать, что черные дни миновали, а час искупления пробил. Вихри враждебные веют над нами, и мы должны вступить в бой роковой с врагами. Да здравствует революция! Да здравствует Великая Россия!
Сон сняло, как будто на автора вылили ушат ледяной воды. На лбу выступили крупные капли пота, а сердце билось и выпрыгивало из груди. Я спокойно умылся, надел клетчатые брюки с клешем, кардиган и пошел в одну из тысячи Московских кофеен, слыша голос вождя в своей голове. Попивая свой Маккиато, в капиталистической и весьма буржуазной кофейне, я подумал, что, возможно, захоронение Ленина – не такая уж и плохая мысль, а то вдруг сон вещий.
