Много фантазий скопилось на данный момент о том, как же будут проходить войны будущего. Велик соблазн поведать историю с участием терминатора из Калифорнии, но, пожалуй, мы обойдемся аналитической информацией.
Вся история человечества пропитана кровью. Из века в век происходят полномасштабные боевые действия в разных уголках планеты. Эволюционировало все: оружие, тактики, даже поводы прошли свой путь от простого захвата территорий до борьбы с терроризмом. Потерялись в этом процессе только люди, которые не смогли эволюционировать в дипломатии.
На данный момент в мире горячо в десятках мест. Афганистан, в котором мира не было уже чуть ли не полвека. Судан, в котором стреляют друг в друга НАО Судана и ВС Судана. В Сомали огонь не прекращается с 1988 года между исламистами и правительственными войсками. В секторе Газа конфликт продолжается между арабами и израильтянами уже почти 30 лет. Ирак, Сирия, Ливия и др. Во всю эту кровавую идиллию не вписывается только восток Украины. Ведь, если присмотреться, то все это напоминает противостояние между Океанией, Евразией и Остазией. Оруэлл вообще стал законодателем моды современных военных действий.
«Арабская весна», которую смоделировали политические элиты запада, приносит свои дивиденды оружейным компаниям и лоббистам. И если в Вашингтоне находят страшное оружие на другом континенте, то вся НАТОвская машина начинает покусывать этот сочный стейк с кровью. Однако, обратная гуманных войн – беженцы.
Статистика показывает, что с начала миграционного кризиса в 2015 году в Германию въехали более 1,3 млн беженцев: в разгар кризиса (до конца 2015 года) в стране оказалось 890 тыс. соискателей убежища, в 2016 году – 350 тыс., с начала 2017 года – еще порядка 100 тыс. человек. И это только беженцы, которые запросили этот статус, но никто не учитывал людей, проникающих в страну нелегально. Германия взяла на себя основной удар. Другие страны Европы страдают меньше, все строго по квотам на распределение. Эйфория от собственной человечности у местного населения сменяется гневом на приезжающих беженцев. Добрая половина малограмотна и при том, агрессивно религиозна, что приводит к периодическим и все более частым столкновением фанатиков с местным населением. И виной такому положению дел становятся современные, «гуманные» войны, цель которых не уничтожение населения (этот вопрос никого не интересует), а измерение силы сверхдержав не у себя дома.
Давайте попробуем в этом разобраться и немного заглянем в прошлое, ведь согласно правилам, история всегда повторяется, в немного измененном состоянии. К примеру, в 19 веке искрометная победа Прусской армии над Францией дала на вооружение стратегию быстрой войны. Подразумевалось, что артиллерия будет мобильной. К театру военных действий она будет доставляться по железной дороге, а генералы и солдаты смогут идти в бой без усталости. Эту стратегию пытались испытать во время первой мировой войны. Но распространение автоматического оружия, полевая фортификация, окопы и позиционная борьба доказали ошибочность этой теории. Войны индустриальной эпохи стали носить тотальный характер, а целями стали не только вооруженные силы, но и мирное население. Первой подобной войной была Англо-Бурская (1899-1902), во время которой использовались пулеметы, в том числе и против гражданского населения, которое после стали перемещать в концентрационные лагеря. И подобное положение дел мы можем видеть практически во всех индустриальных войнах 20 века.
Можно сказать, что доиндустриальные войны были более гуманными. Во-первых, они были локальными, без сплошной линии фронта, что минимизировало потери среди гражданского населения. Отношения могли находится в нескольких стадиях одновременно – государства могли вести сражения и одновременно вести переговоры об окончании войны. В индустриальную эпоху это было невозможно: страны либо воевали, либо вели переговоры о капитуляции одной стороны и заключении мира.
Продолжение следует…
